Скифы пируют на закате - Страница 35

Кирилл, подпиравший стенку в пяти шагах от красноглазого, отчетливо видел его лицо. Как всегда, оно было бледным, словно у оголодавшего вампира, на впалых щеках – ни кровинки, бесцветные волосы свисают на лоб, тонкие губы плотно сжаты, плечи напряжены. Казалось, Доктор приготовился поднять некую тяжесть, какой-то груз, непомерно огромный для его костлявых рук; еще он походил на бегуна-спринтера, замершего на старте в ожидании сигнала. Кирилл заметил, что на висках у него проступила испарина, а в алых зрачках вспыхнули едва заметные огоньки. Зрелище это было неприятным, и Кирилл перевел глаза на троицу у стены. Дама вроде бы утихомирилась, ее супруг по-прежнему цеплялся за чемодан.

– Ну? – пробасил Сарагоса, нетерпеливо поглядывая на Доктора.

– Реальное время – секунды, – прошелестел тот. – Три-четыре, не больше.

– Давай!

Внезапно фигуры в креслах обволокла радужная дымка. Кирилл не сумел бы сказать, сколь долго длилось Погружение: секунду, половину секунды, десятую часть? Миг сей казался таким малым, таким ничтожным, что уловить его – а тем более точно измерить! – человеческие чувства были не в состоянии. И все-таки непостижимым образом это краткое мгновение растягивалось Там, в Стране Снов, в сказочном фэнтриэле, будто нематериальная и фантастически упругая пружинка, сжатая до микронной толщины искусством и волей красноглазого экстрасенса. Меж ее витками помещался целый мир, иногда уже знакомый, иногда другой, отличный от предыдущего, но в каждом было то, чего ждали и чего жаждали погруженные в сон странники.

Но, разумеется, Доктор создавал лишь фон, развешивал задник и декорации, как неодушевленные, так и живые; играть же на этой сцене предстояло самим путешественникам. И если роль туриста в краях спокойных и тихих, вроде тех, куда сейчас отправился Самурай, почти ничем не грозила актеру, то выступление под героической личиной становилось предприятием сомнительным, сопряженным с опасностью и риском. Впрочем, раз Харана молчал, то и Кириллу об этом думать не хотелось; будет день, будет тебе и наряд на кухню, как говаривал майор Звягин.

Дымка исчезла. Три человека в креслах, двое мужчин и женщина, сидели в прежних позах, слегка расслабившись, прижимая к себе вещи. Ничего не изменилось, почти ничего; все так же оттопыривался пиджак на груди Самурая, все так же цеплялись за сумку пальцы женщины, посверкивавшие радугой самоцветов, все та же нерешительная улыбка застыла на губах у мужчины. Кириллу, однако, почудилось, что щетина на его подбородке стала погуще – может, не успел побриться перед возвращением.

– Ну, что? – раздался голос Сарагосы, и, повернувшись к начальнику, Кирилл заметил, что тот смотрит на Доктора с напряжением и заметной тревогой.

– Пароль не использован, нормальный возврат. – Экстрасенс поднялся со своего табурета, прошел к окну, глубоко втягивая воздух и массируя виски. Потом он вытащил платок и вытер лоб. – Устал! Пойду-ка я к себе, приму душ.

– Не забудь про бетламин, – произнес Сарагоса с непривычной заботливостью.

– Не забуду.

Сухо кивнув. Доктор вышел; скрипнула дверь, веки на смуглой физиономии Самурая чуть дрогнули и приподнялись. Он моргнул несколько раз и улыбнулся. Клиенты тоже зашевелились.

– Все в порядке? – Гулкий бас Сарагосы наполнил комнату.

– Да, сэнсей. Так точно, сэнсей. Все было безоблачно и ясно, словно лик богини Аматерасу, – произнес Самурай. – Слоны, устрицы, берег в пальмах и никаких, прошу прощения, любопытных сюрпризов. – Он сложил ладони перед грудью и склонил голову – как всегда, Дорджи был исключительно вежлив и в присутствии клиентов старался не выходить из образа.

– Как слоны? – поинтересовался Сарагоса.

– Выше всяких похвал, сэнсей. – Дорджи скосил на супругов Заднепровских лукавый агатовый глаз. – – Хобот, четыре клыка и спина шире дивана. Клиенты остались довольны.

Шеф привычным жестом разгладил брови, хмыкнул и, поглядев на подпиравших стену Снайпера и Селенита, вдруг подмигнул Кириллу.

– Как просто, э? Дух не успеешь перевести! Засыпаешь в кресле, просыпаешься на слоне! С четырьмя клыками! – Он довольно покивал головой, вытащил из кармана миниатюрный детектор, трубку и пакетик с табаком. – Ну, все свободны! Я тут займусь досмотром, обыском и прочими таможенными делами, а ты. Скиф, давай-ка в каптерку… Потом двигай домой и отдохни как следует. До завтра! До двенадцати.

* * *

На следующий день ровно в двенадцать Кирилл сидел в кресле, похожем на авиационное, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Рядом в такой же позе расположился Джамаль, сын Георгия; в отличие от вчерашней парочки, он отправлялся в свое третье или четвертое путешествие, и потому на горбоносой его физиономии не замечалось ни следа тревоги, ни проблеска недоверия. Антрацитовые зрачки потомка картлийских князей поблескивали, сильные руки сжимали объемистый рюкзак, из которого торчал вороненый ствол «шершня». Второй мешок покоился на коленях у Кирилла.

Да, снаряжены они были не в пример основательней туристов Самурая! Комбинезоны, куртки, сапоги; на поясных ремнях – кинжалы, фляги, чехлы с биноклями и фонарями; в карманах, коих насчитывалось больше дюжины, – кисеты со слитками и золотыми украшениями, зажигалки, аптечки, перочинные ножи, мотки нейлонового шнура, таймер, которому полагалось отсчитать ровно тридцать дней, и прочие мелочи; в рюкзаках – оружие, боеприпасы, рации, фотоаппараты, консервы на первый случай, немного сухарей, запасная обувь. Палатку решили не брать, так как клиент заказывал теплые края, зато у каждого под курткой прямо к спине была прикручена ремнем катана – короткий японский меч. На этом настоял Джамаль, пожертвовав два лучших образца из своей коллекции. Кирилл же, поразмыслив вчера в каптерке дяди Коли и вспомнив спецназовские хитрости, зашил в лямку комбинезона кусок стальной проволоки – страшное оружие в рукопашном бою, если уметь им пользоваться.